– Не все, – возразил Пантагрюэль. – Стоики уверяют, что смертны все, за исключением одного, и он есть бессмертен, свободен от страстей и невидим. Пиндар прямо говорит, что богиням гамадриадам отпущено не больше нити от кудели и прядева Судеб и неправедных Парок, сиречь не больше жизни, нежели деревьям, которые они охраняют, то есть дубам, а от дубов, как утверждают Каллимах и Павсаний в книге о Фокиде, дриады и произошли, и к этому мнению присоединяется Марциан Капелла [787] . Что касается полубогов: панов, сатиров, сильванов, домовых, эгипанов, нимф, героев и демонов, то многие из них в общей сложности, исходя из различных сроков жизни, вычисленных Гесиодом, живут до девяти тысяч семисот двадцати лет, каковое число составлено следующим образом: единица прибавляется к учетверенной двадцатке, и сумма эта множится на три и на упятеренную двойку в третьей степени. Это вы найдете у Плутарха в его книге Упадок оракулов.

– В служебнике моем на сей предмет ничего не сказано, – объявил брат Жан. – Так и быть, поверю вам на слово.

– Я полагаю, – молвил Пантагрюэль, – что все разумные души неподвластны ножницам Атропос. Бессмертны все: ангелы, демоны, люди. Сейчас я вам расскажу по этому поводу странную историю, записанную и засвидетельствованную, однако ж, многими учеными и сведущими историографами.

Глава XXVIII

О том, как Пантагрюэль рассказывает печальную историю, коей предмет составляет кончина героев

– Эпитерс, отец Эмилиана-ритора, плыл вместе с другими путешественниками из Греции в Италию на корабле, груженном различными товарами, и вот однажды под вечер, около Эхинских островов, что между Мореей и Тунисом, ветер внезапно упал и корабль отнесло к острову Паксосу. Когда он причалил, некоторые из путешественников уснули, иные продолжали бодрствовать, а третьи принялись выпивать и закусывать, как вдруг на острове Паксосе чей-то голос громко произнес имя Тамус. От этого крика на всех нашла оторопь. Хотя египтянин Тамус был кормчим их корабля, но, за исключением нескольких путешественников, никто не знал его имени. Вторично раздался душераздирающий крик: кто-то снова взывал к Тамусу. Никто, однако ж, не отвечал, все хранили молчание, все пребывали в трепете, – тогда в третий раз послышался тот же, только еще более страшный голос. Наконец Тамус ответил: «Я здесь. Что ты от меня хочешь? Чего тебе от меня надобно?» Тогда тот же голос еще громче воззвал к нему и велел, по прибытии в Палоды, объявить и сказать, что Пан, великий бог, умер. [788]

Эти слова, как рассказывал потом Эпитерс, повергли всех моряков и путешественников в великое изумление и ужас. И стали они между собой совещаться, что лучше: промолчать или же объявить то, что было велено, однако Тамус решил, что если будет дуть попутный ветер, то он пройдет мимо, ничего не сказав, если же море будет спокойно, то он огласит эту весть. И вот случилось так, что, когда они подплывали к Палодам, не было ни ветра, ни волн. Тогда Тамус, взойдя на нос корабля и повернувшись лицом к берегу, сказал, как ему было повелено, что умер великий Пан. Не успел он вымолвить последнее слово, как в ответ на суше послышались глубокие вздохи, громкие стенания и вопли ужаса, и то был не один голос, а многое множество.

Весть эта быстро распространилась в Риме, ибо ее слышали многие.

И вот цезарь Тиверий, бывший в ту пору императором римским, послал за Тамусом. И, выслушав, поверил его словам. Расспросив ученых людей, коих немало находилось тогда при дворе и в Риме, кто был этот Пан, он вывел заключение, что это сын Меркурия и Пенелопы. То же самое утверждал еще Геродот, а вслед за ним и Цицерон в третьей книге О природе богов. Я же склонен отнести эти слова к великому Спасителю верных, которого из низких побуждений предали смерти завистливые и неправедные иудейские первосвященники, книжники, попы и монахи. Такое толкование отнюдь не кажется мне натянутым: ведь по-гречески Его вполне можно назвать Пан, ибо Он – наше Все: все, что мы собой представляем, чем мы живем, все, что имеем, все, на что надеемся, – это Он; все в Нем, от Него и через Него. Это добрый Пан, великий пастырь, который, по слову пылкого пастуха Коридона, всем сердцем возлюбил не только овец, но и пастухов, и в час Его смерти вздохи и пени, вопли ужаса и стенания огласили всю неизмеримость вселенной: небо, землю, море, преисподнюю. И по времени мое толкование подходит, ибо этот всеблагой, всевеликий Пан, единственный наш Спаситель, скончался в Иерусалиме в царствование римского цезаря Тиверия.

Сказавши это, Пантагрюэль умолк и впал в глубокую задумчивость. Малое время спустя мы увидели, что из глаз его текут слезы величиной со страусово яйцо. Ну меня к Богу, если я тут хоть в одном слове прилгнул.

Глава XXIX

О том, как Пантагрюэль прошел мимо острова Жалкого, где царствовал Постник [789]

Корабли веселого нашего каравана были починены и исправлены, съестные припасы пополнены, макреоны остались более чем ублаготворены и удовлетворены тем, как Пантагрюэль за все расплатился, люди наши были веселее обычного, и на следующий день они с великой радостью подставили паруса дуновению тихого и приятного ветра. В середине дня Ксеноман издали показал нам остров Жалкий, где царствовал Постник; Пантагрюэль был о нем уже наслышан, и ему захотелось поглядеть на него, однако ж Ксеноман ему отсоветовал, сославшись на большой крюк, который пришлось бы для этого сделать, и предуведомив, что на этом острове и при дворе государя живут бедно.

– Вы там только и увидите, – продолжал он, – что великого пожирателя гороха, великого охотника до сельдяных испражнений, великого кротоеда, великого сеножевателя, плешивого полувеликана с двойной тонзурой по фонарской моде, великого фонарийца, знаменосца ихтиофагов, повелителя горчицеедов, секателя младенцев, обжигателя золы [790] , отца и благодетеля лекарей, щедрого на отпущения прегрешений, на индульгенции и разрешения от грехов, человека добропорядочного, ревностного католика и вельми благочестивого. Три четверти дня он плачет и никогда не бывает на свадьбах. Со всем тем в сорока королевствах не сыщешь такого искусника по части шпиговальных игол и вертелов. Назад тому лет шесть я побывал на острове Жалком, привез оттуда целый гросс иголок и роздал кандским мясникам. Они пришли в восторг, и было от чего. По приезде я вам покажу две такие иглы, – они торчат над порталом. Питается Постник солеными кольчугами, шлемами, касками и шишаками, отчего по временам страдает сильнейшим мочеизнурением. И покрой и цвет его одеяния увеселяют взор: оно у него серое и холодное, спереди ничего нет, и сзади ничего нет, и рукавов нет.

– Доставьте мне удовольствие, – сказал Пантагрюэль, – и, подобно тому как вы описали его одежду, питание, нрав и обычай, опишите его наружность, сложение и все его органы.

– Будь добр, блудодюша, – сказал брат Жан, – а то я нашел его у себя в служебнике: он стоит после подвижных праздников.

– Охотно, – сказал Ксеноман. – Думаю, что мы услышим о нем более обстоятельный рассказ на острове Диком, где правят жирные Колбасы, заклятые его враги, с которыми он вечно воюет. Когда бы не доблестный Канунпоста, защитник их и добрый сосед, великий фонариец Постник давно бы сжил их со свету.

– А что эти Колбасы – самцы или самки, ангелы или простые смертные, женщины или девушки? – осведомился брат Жан.

– Пола они женского, – отвечал Ксеноман, – по чину своему смертные, одни из них девственницы, другие нет.

– Пусть меня черт возьмет, если я не на их стороне, – объявил брат Жан. – Что это еще за безобразие – воевать с женщинами? Назад! Разнесем этого мерзавца!

– Сражаться с Постником? – вскричал Панург. – Да ну его ко всем чертям, я не такой дурак и не такой удалец. Quid juris [791] , если мы очутимся между Постником и Колбасами? Между молотом и наковальней? А, чтоб их! Подальше отсюда! Скорей, скорей! Прощайте, господин Постник! Кушайте Колбасы, да не забывайте и о кровяных.

вернуться

787

Марциан Капелла – римский юрист и писатель V в., автор девятитомного сочинения «Свадьба Филологии и Меркурия».

вернуться

788

Пан, великий бог, умер. – Известный сюжет из труда Плутарха «Об упадке оракулов». Его часто цитировали гуманисты, усматривая в нем предсказание христианского Откровения.

вернуться

789

Постник – возможно, император Карл V, осужденный папой за переговоры с протестантами; другая интерпретация образа – персонификация поста. Особая актуальность темы умерщвления плоти во время поста связана с решениями Тридентского собора.

вернуться

790

обжигателя золы… – Речь идет о «Зольной (пепельной) среде» – первой среде первой недели Великого поста, когда в католических храмах священник благословляет золу.

вернуться

791

Каково (будет наше) правовое положение (лат.).